Снайпер Вера с Рыбачьего
С одноклассницей Ларисой Гипп, живущей ныне в Даугавпилсе, мы установили связь, так как надо было разобраться, с кем ее мама – Вера Порфирьефна Гипп (Коротина) стоит на полуострове Рыбачий в Большом Озерко у воинского мемориала на фотографии, которую передала мне Зарифа Гаптрафикова для музея Боевой Славы.
Зарифа рассталась с фотографией после того, как мы с нею и заместителем председателя городского общества ветеранов войны и труда Анфисой Александровной Еремовой вернулись с Рыбачьего и Среднего из похода «Тропою героев», который организовывал М.Г. Орешета.
Во время подъема на высоты «Безымянная» и «Блин» ветеран войны, участник обороны полуостровов Алексей Петрович Мордовин показал «лежку» снайперов, уточнив, что чаще всего именно сюда в боевое охранение посылали снайперов. В том числе и мурманчанку Веру Порфирьевну Коротину, в замужестве Гипп, добавил Орешета. Тут-то Зарифа и сказала, что у нее есть фотография Веры Порфирьевны, когда она жила и работала в Заполярном…
Лариса Гипп из Даугавпилса написала: «На фото в морской форме - Черномыс Александр Степанович, бывший рядовой – капитан 2 ранга, корреспондент газеты «Красная Звезда» – тоже на Рыбачьем был. Я начинаю вспоминать – дядя Коля Букин был лучшим боевым другом – мама говорила. Если справа налево: Черномыс, Букин, мама, не знаю, папа».
К слову, Николай Букин - автор знаменитой песни о Рыбачьем «Прощайте скалистые горы...»
Сразу ее узнала
Веру Порфирьевну Гипп на фотографии я сразу узнала – она бывала на классных часах, когда мы учились в тогда еще единственной школе № 4 в Заполярном, ее приглашали как участника боевых действий на Севере, на полуостровах Рыбачий и Средний.
Наша параллель училась во вторую смену, и нас – два класса – объединяли, собирали в одном из кабинетов на втором этаже, когда, договорившись меж собою, приходили три родителя-фронтовика: уверенный в себе бывший офицер Иван Дмитриевич Зеленов, сдержанная снайпер Вера Порфирьевна Гипп и мой папа – гвардеец, рядовой Дмитрий Иванович Ларин.
Вера Порфирьевна, воевавшая здесь на Севере, первой рассказывала о Петсамо-Киркенсской операции. Говорила негромко и сжато. В какой-то момент она тихонечко вышла из класса.
У нас, у младших подростков, щёки горели, дух захватывало от воспоминаний фронтовиков. Мы им вопросы про то, сколько убили, какие подвиги совершили, а они нам про то, что война – труд, пот и кровь. Эти рассказы сейчас вспоминаются общим состоянием сопереживания, пережитого страха за папу, за них всех троих – их могли убить, и нас бы здесь не было.
Помню, что выходила я из класса и видела Веру Порфирьевну в полутемной рекреации: она стояла у окна и курила папиросу, глядя в осеннее дождливое темное стекло, обхватив себя рукой.
Охота на Муста-Тунтури
…Снайперы ходили на задание в паре: один стреляет, другой фиксирует попал иди не попал. Отчетность была строгая, и подтверждение должно было быть стопроцентным.
12-я бригада морских пехотинцев, в которой снайпер Коротина Вера служила, располагалась на берегу Малой Волоковой, но она могла ходить на любой из семи опорных пунктов на Муста-Тунтури. Основные «лежки» снайперов были у подножия занятой немцами господствующей высоты «122» – на «Безымянной» и на высоте «Блин». Там, в болотинах и на скале, делали их, заползая даже на нейтральную полосу, чтобы видеть южные скаты Большой Муста-Тунтури, занятые немцами. Они хорошо просматривались с «Безымянной», с «Блина».
Веру очень оберегали саперы, которые для снайперов готовили проходы в минных полях и в проволочных заграждениях. Выбрав цель, она часами лежала неподвижно на влажном мху, на холодной скале, вытягивающей все тепло, под дождем или снегом, на ветрах, тут сквозящих постоянно…
Когда в Печенгском районе начали проводить комсомольские слеты на берегу Малой Волоковой, она в 1969-1970 гг. вновь прошла по хребту Муста-Тунтури. Замечательный фотограф из Никеля Семен Максович Львович сделал несколько снимков. Один из них активно обсуждался на современных форумах. Зацепило то, что Вера Порфирьевна в укреплении на скале (на заднем плане просматривается Мотовской залив и массив полуострова Рыбачий), сложенном из камней, подняла саперную лопатку, простреленную в нескольких местах. Чего только не было предположено…
На самом же деле, на такую широкую лопатку надевали солдатскую каску и делали несколько движений, имитируя слегка зазевавшегося солдатика. Лопатка широкая, каска сидит плотно, подозрений в том, что это ловушка, никак не должно быть. Меткие снайперы работали и с той стороны фронта – отверстия на лопатке сами за себя говорят. Между снайперами шла своя война – дуэли были постоянные. Охотились друг на друга. Чтобы при ведении боевых действий ликвидировать вражеского снайпера, один из пары работал с каской, другой должен был засечь выстрел и определить место нахождения противника, чтобы его ликвидировать.
Вспомнить былое
На другой фотографии Львовича Вера Порфирьевна, напряженно глядя в огонь, сидит между веселыми спутниками, греющимися чайком, у костра под высотой «Погранзнак», опустив руку с забытой папиросой. Она ушла в воспоминания, как будто провалилась во временную дыру, не слышит гитары и смеха…
Попала она один раз в историю, которую любят рассказывать и сейчас. А сама она эту историю не любила, ее лично она расстраивала. Это о том, как она попала в кончик сигареты немецкого офицера. Вера целилась в сигарету, надеясь попасть в голову, а он, оказывается, выйдя из землянки, стоял боком. И остался у него лишь кончик сигареты во рту: пуля отстрелила всего лишь сигарету. Сразу по громкоговорителям начали сообщать, что на линии опытный, очень меткий снайпер, всем принять меры безопасности. Так она прославилась, как мастер, которого немцам надо бояться, когда она на дежурстве.
Передвижение в черте боевого охранения
Ей приходилось среди валунов находить убитых бойцов, и она рассказывала об этом Зарифе:
– Она много ходила там, видела убитых, говорила, что поправит ноги, потом пойдет к командиру, попросит солдат, и они идут хоронить найденных ею, она говорила, что лицо оботрет руками, глаза закроет, уложит их… Много она, что увидела, много знала, ходила в разведку. Голод, холод, кровь.
Порядок на полуостровах обеспечивался строгими мерами. Действовал приказ, по возможности, выносить раненых, закапывать обязательно убитых во избежание распространения эпидемий и разного рода заразы – вплоть до суда и отправки в штрафники. Но, бывало, и так случалось: в ясный полярный день светит солнце днем и ночью, ранят немцы кого-то из направленных в боевое охранение на длинном подъеме к «Безымянной», а потом их снайпер хладнокровно отстреливает всех, кто ползет на помощь. Так вокруг одного раненого положат еще трех-четырех. И, сцепив зубы, бойцы принимают решение ждать подходящей погоды, чтобы убитых хотя бы прикопать прямо здесь, на линии обороны.
Орден Красной Звезды
Веру Порфирьевну, снайпера первой стрелковой роты второго стрелкового батальона 12 Краснознаменной бригады морской пехоты Северного Оборонительного Района за подвиги, совершенные во время штурма укреплений хребта Муста-Тунтури в октябре 1944 года наградили орденом Красной Звезды. Приказ № 35 от 04.11.1944 подписан генерал-майором СОР СФ Дубовцевым и начальником штаба СОР СФ Титовым. (Архив: Фонд: 945 Опись: 2 Единица хранения: 29 № записи 7463336 Звание: ефрейтор (ст. краснофлотец) в РККА с 08.1942 года. Место службы: 12 брмп Север ОР СФ).
На сайте «Подвиг народа» (http://podvignaroda.ru/?#id=7463408&tab=navDetailManAward № записи: 7463408) опубликована часть описания ее подвига во время наступательной операции:
«За период пребывания в роте тов. Коротина проявила стойкость и мужество. При прорыве линии обороны на хребте Муста-Тунтури и дальнейшем наступлении тов. Коротина была всегда впереди и своим личным примером воодушевляла краснофлотцев, убив при этом двух немцев. Во время продвижения вперед на вражеский гарнизон с правой стороны появились автоматчики противника, тов. Коротина со своей снайперской винтовкой продвинулась вперед и уничтожила еще 2-х фрицев. При взятии безымянной высоты во время действий с 63-й бригадой не давал продвигаться ручной пулемет противника, тогда тов. Коротина снова выдвинулась вперед, и после нескольких выстрелов пулемет противника замолчал. Всего на боевом счету тов. Коротиной имеется 8 уничтоженных ею фашистов».
Из этого описания проступает облик бесстрашной, во время марш-броска выдерживающей длительные физические нагрузки девушки, которая не теряет хладнокровия, рука у нее не дрожит, глаз остается острым. Она как крылатая защитница своих товарищей, сохраняет их жизни, предупреждает потери.
Неудивительно, что к ней хорошо относились сослуживцы из 12-бригады и в целом на Рыбачьем. Была у нее одна черта – строго себя держала, панибратства и вольностей не допускала, могла и силу применить: мужчин много, не будешь себя в строгости держать – беды не оберешься. Строгой она и была, но всегда оставалась верным товарищем, внимательным к людям вокруг. Такого же принципа она придерживалась на работе в послевоенные годы.
Зарифа и Вера Порфирьевна
Зарифа рассказывает, как они познакомились в Заполярном в 1962 году:
– Я пришла в трест на последний этаж – там было тогда управление комбината, стою. И она спросила, что я умею, а что, кроме лесоповала в войну? Она предложила быть курьером. Напротив ее кабинета был кабинет Блатова Александра Петровича, мы ему обеспечивали все услуги по доставке документов. Чтобы ни один документ не пропал!
Потом переехали в новое здание. В то время мешками приходили документы по Ждановскому руднику, потом по Западному, чертежи цеха обжига, обогатительной фабрики.
- Она меня многому научила: как работать с документами, ответственности, четкости, - говорит Зарифа Гаптрафикова. - Вера Порфирьевна очень сильно болела, желудок болел, она сидит, сжавшись во время приступа, а я закрываю кабинет, никого не пускаю, говорю: «Подождите, совещание идет». Вечером вызываю ей машину, отвожу домой, чтобы другие не видели.
Каждый День Победы Зарифа Гаптрафикова ей хоть книжку, но дарила. В отделе никто ничего не дарил, а она дарила. Она это очень ценила.
- Была у неё любовь на войне. Он был москвич, уехал и не вызвал её. Она не смогла забыть, но возвращаться в прошлое не захотела. Вот какой силы была! - вспоминает Зарифа.
Она осталась в Никеле после войны, работала в геологии. Из Никеля на лошади одна возила зарплату в Заполярный, в домике у бани раздавала зарплату рабочим.
- Приезжали в Заполярный ее друзья-фронтовики – Букин и Черномыс. Когда они сюда приехали, встреча была в клубе, она сидела на сцене между ними, посередине. Народу было много! Но только меня из комбинатовских она позвала на эту встречу, - продолжает рассказывать Зарифа Гаптрафикова. - Потом на вертолете на полуострова летала с ними. И мне она обещала: повезу тебя по местам боев, но не получилось. Вот с вами съездили, я посмотрела, где она воевала. Она приезжала на комсомольские слеты под хребтом Муста-Тунтури, много рассказывала ребятам комсомольцам о войне в Заполярье. Она же добровольцем пошла на фронт. Сидела в юридической конторе, все мужчины ушли на войну, и она попросилась, долго держали где-то в районе Урала, потом уже на второй год перебросили сюда на фронт.
Дружила Вера Порфирьевна с Ириной Ревазовой (женой секретаря парткома комбината Мухарбека Кудайнатовича Бигаева) и Валей Коротовой. Они всегда к ней ходили чай пить из своих кабинетов в управлении. Ревазова работала в женсовете, и Вера Порфирьевна тоже там активно работала.
Она всегда любила высокие каблуки, хорошо причесывалась, худенькая, высокая, стройная, легкая. На встречах с женщинами города бывала. Вот ее подруги решили ей достать красивый костюм. Ревазава пошла в орс (отдел рабочего снабжения) и попросила, даже потребовала, чтобы Вере Порфирьевне выделили костюм.
- С боем достали! Уж как она ему была рада! В нем она на фотографии со мной, своими подругами и нашими работниками. Она мне подписала эту фотографию:
«В честь юбилея 22/IX 1970 г. Мы с тобой Зинок (разреши так тебя назвать). Очень довольна, что твой облик остался у меня на память (а как ты не хотела фотографироваться). Мои невзгоды, переживания по работе ты вместе со мной делила, это я чувствовала сердцем, так спасибо тебе, мой товарищ по работе, за твою красивую чистую душу. В.П. Гипп».
Письмо Ларисы о маме
Лариса выслала много фотографий с мамой: тут близок Новый год, и мама ей сшила костюм снежинки, здесь – учит дочь играть на гитаре, а вот они вместе читают… Она пишет: «С возрастом мы начинаем по-другому оценивать своих родителей, главное проступает через мелочи совместного жития, и теперь уж мы говорим своим детям: нас бы не было на этом свете, если бы они не защитили страну и не выжили в военное лихолетье».
Мысль такая простая, но такая важная для детей, внуков, правнуков – а они уже есть у Ларисы Гипп: живут в России, Латвии, в Англии - расходится эта родовая ветвь по свету…
Текст: Галина Быстрова
Фото: Семен Львович
